Земсков Борис (Скракан)

Я иду по пустому городу. Несмотря на полдень, вокруг нет ни единой живой души. Не слышно шума городской суеты, лая собак, скрипа колес – все как будто вымерли. Даже не вымерли, а, скорее, мгновенно исчезли по чьей-то злой прихоти… Ветер отсутствует, а мои собственные шаги звучат тихо-тихо, приглушенно, как будто стараясь не нарушать установившейся тишины. В то же время меня не покидает постоянное ощущение чьего-то присутствия. Кто-то неуловимый ежесекундно наблюдает за мной и моими действиями. Впрочем, ничего особенного я и не делаю – просто иду…

Проходя мимо дорожного столба, я увидел (или мне только показалось?) мелькнувший силуэт. Кто-то шел мне навстречу, но увидеть его мне мешал этот столб. Я ускорил шаг, но тот, другой, похоже, поступил также. В итоге, мы шли симметрично друг другу относительно столба, поэтому он всё время находился точно между нами и не давал мне увидеть незнакомца. Сделав еще несколько шагов, я наконец-то додумался развернуться и обежать вокруг столба. За ним никого не было – видимо, действительно, показалось…

И вновь я спокойно бреду дальше. В голове проносится внезапная мысль: «А куда я, собственно, направляюсь?» Вопрос исчезает так же быстро, как и появляется, но после него у меня остается четкое осознание цели путешествия. Я иду к красной башне, очертания которой виднеются вдали. Я всегда шел к ней. Похоже, даже всегда доходил, но что случалось потом – никак не могу вспомнить…

Вот я уже стою у ворот. Башня представляет собой минарет из красного кирпича. Но самой мечети почему-то нет, вокруг – лишь белые отшлифованные камни… Я открываю дубовую дверь и начинаю подниматься по винтовой лестнице. Изнутри башня выглядит гораздо большей, нежели снаружи. Да и на минарет не очень похоже – строение больше напоминает жилой дом, так как вдоль внешней стороны лестницы плотным рядом тянутся двери. Все они заперты, поэтому мне не остается ничего, кроме как идти дальше наверх…

Самая последняя дверь оказалась приоткрытой. Я захожу внутрь и попадаю в светлое, просторное помещение. Из небольшого коридора можно перейти в три комнаты – захожу в каждую из них по-очереди… Всё убранство первой комнаты – это желтые стены и запах покоя, усталости. Во второй комнате пахнет неумолимостью времени, а стены – розовые. Третья комната зеленая, в ней витает запах недосмотренного сна. Я решаю остаться здесь…

Вдруг в комнате появляются еще два существа – это ангел и шайтан. Я понимаю, что это лишь видение, но видение весьма странное. Ангел и шайтан стоят так близко друг к другу, что их видимые тела соприкасаются. Контур между телами напоминает профиль человеческого лица. Вот это лицо поворачивается в мою сторону, и тишина, окутавшая башню, на несколько секунд нарушается – раздается громоподобный крик:
     – Где Бог? В ваших священных книгах говорится, что проливать кровь нельзя!
     – Я не понимаю, – чуть слышно произношу я.
     – Хорошо. Посмотри сюда. – Огромное лицо исчезает, а сразу за ним я вижу тусклое стекло, встроенное в одну из стен; возможно, когда-то оно служило зеркалом…

«Не буду смотреть, не буду!» Я разворачиваюсь и направляюсь к выходу из комнаты…

Наверное, я начинаю засыпать (засыпать во сне? куда?!) – мне представляется, что я смотрю сквозь то самое тусклое стекло. Почему-то оно не просто тусклое, а зеленого цвета. Что там? Что? Я вижу человека. Только его силуэт, ничего больше. Нас разделяет стекло. Кто это?!!

Кажется, я догадался:
     – Это ты постоянно наблюдаешь за мной?
     – Да.
     – Но зачем?

Человек исчезает, а тусклое стекло оказывается самым обыкновенным окном во двор. Я смотрю вниз, и с моих уст срывается вопль ужаса – узкий проход между двумя домами почти до крыши завален трупами. Мужчины, женщины, дети, старики – а ведь с улицы всего этого не было видно…

     – Ну что, убедился? – стекло вновь потускнело, но теперь на запястье незнакомца можно разглядеть кожаный браслет с какими-то надписями. – И так везде!
     – Но чьих рук это дело?
     – Моих.
     – Кто ты?
     – Ты так ничего и не понял… Я – это ты!

Тусклое стекло становится зеркалом, в котором я вижу своё отражение…

Абрам Спаньи, IX век

Да, я помню этот сон наизусть, хотя последний раз он снился мне много лет назад... Впрочем, ладно, не буду забегать вперёд. Если вам интересно, послушайте мою историю от начала и до конца.

Место своего рождения я уже вряд ли смогу назвать точно. В молодости я часто ходил с торговыми караванами, а затем завел собственное дело. Всё у меня шло ни шатко, ни валко, но, во всяком случае, на кусок хлеба хватало, - и на том спасибо. Фактически единственная вещь, которая мне докучала, - это странный сон, снившийся с завидной периодичностью…

Но однажды мне явился шайтан и предложил сделку: я отдаю ему этот сон, а он обещает мне удачу в торговых делах. Тогда я еще не понял подвоха – вот, думал, хорошо, еще и от сна неприятного избавлюсь! Шайтан не обманул – мои дела действительно пошли в гору. Непостижимым уму образом я стал чувствовать скрытые, истинные намерения людей, с которыми мне доводилось заключать торговую сделку. Я быстро выявлял тех, чьи помыслы в отношении меня были недостаточно чисты… Время шло, доходы росли; но постоянно чувствовалась какая-то пустота на сердце – почему-то мне больше вообще ничего не снилось.

И тогда я отрекся от своего дара – он исчез, но, можно сказать, не полностью; ведь за годы работы накопился кое-какой опыт ведения торговых дел. Отличить будущего воришку от честного человека – в сущности, не так уж сложно…

В общем, подарок шайтана исчез, но сон так и не вернулся. Теперь я весьма богатый и уважаемый человек. У меня есть почти всё; даже сделки за меня заключают доверенные лица… Но я должен вернуть себе свой сон, и добьюсь этого! Сам я уже почти не торгую, а если и торгую, то в качестве платы беру не деньги. Я прошу покупателей поведать мне свой сон или хотя бы его фрагмент. Даже если таким способом мне не удастся найти искомое, я сумею восстановить сон по разрозненным кусочкам…

Ныне я вынужден путешествовать из города в город; не могу сказать, что меня принимают радушно, но во многих местах я на какое-то время становлюсь центральной фигурой…

Абдул-Карим, XIV век

Подумать только, а ведь когда-то меня звали Вук Тенецкий! Впрочем, за европейца меня сейчас выдаёт только лицо. Серб по происхождению, в младенчестве я был крещен православной церковью. С ранних лет проявлял интерес к воинскому искусству... Но уже в молодости пошел по неверному пути – связался с отрядом гайдуков, которые промышляли ничем иным как грабежом и разбоем. В одном из таких разбойных нападений мы потерпели поражение – превосходящий по силам отряд практически без потерь разгромил нашу банду. Большинство моих друзей было убито, меня же продали в рабство в Турцию.

В течение нескольких лет я работал на своих хозяев-мусульман, так что у меня было достаточно времени на размышления о прошлой жизни. Поскольку меня окружали одни лишь мусульмане, я стал потихоньку приобщаться к исламу…

Кстати, необходимо упомянуть важную деталь: уже в детстве я понимал, что отличаюсь от своих сверстников. Они могли видеть сны (что это такое, я знал лишь по их рассказам), а я – нет. Лишь несколько раз в жизни мне снились какие-то фрагменты, картинки, которые сразу ускользали из памяти. После приезда в Турцию даже они прекратили сниться.

Так вот, я был поражен удивительной логичностью, великолепием и в то же время рациональностью ислама и мусульманского образа жизни вообще. Хозяева были довольны мной, даже позволили возобновить фехтовальные упражнения. Окончательно пересмотрев свой жизненный путь, я решил принять ислам… Сменив веру, я стал ренегатом, даже имя получил мусульманское – «Раб Великодушного».

Меня направили в Изник – сражаться на благо Турции и во славу Аллаха. Не так много времени мне потребовалось, чтобы дослужиться до эмира, а в преданности своих верных воинов я не сомневаюсь. Теперь я свободный человек, и, в общем-то, могу идти куда хочу. Но кто сказал, что я хочу? Я не представляю своей жизни вне мусульманской общины… Кажется, я перевёл свою потребность в снах в другое русло: мне приносит огромную радость помогать своим братьям-мусульманам и преданно служить Аллаху. Благодаря исламу я стал своим среди ранее чуждых мне людей…

Борис Берестов, XX век

Я родился и прожил большую часть жизни в Санкт-Петербурге. Сколько помню себя, сны, которые, по-видимому, снятся большинству нормальных людей, мне не снились. Лишь изредка появлялись какие-то подобия картинок, мгновенно исчезавших, – люди в странных одеждах, сабли, доспехи, заморские города, крепости, всевозможные купола… Скорее всего, именно это и побудило меня вплотную заняться изучением истории еще в гимназии. Затем, стараниями моего отца (по чину он коллежский советник) я поступил в Санкт-Петербургский Императорский Университет на кафедру истории.

И чем больше я отдавал себя учебе, тем понятнее мне становились «видения» (которые, кстати, стали появляться во сне всё реже и реже). Я установил, что большинство событий происходит в XIV веке в турецкой крепости Изник… Также, параллельно с историей, я начал детально изучать ислам – ведь турки были мусульманами – и это сильно облегчало мне задачу.

Наконец-то наступил долгожданный момент – после 4-го курса профессор Переяславльский, у которого я всегда был на хорошем счету, предложил поехать с его группой на археологические раскопки. И не куда-нибудь, а к развалинам Изника! Разумеется, я согласился.

Сейчас активно ведутся работы, но особых успехов у нас пока, к сожалению, нет. Профессор Переяславльский постоянно ворчит, но наш прогресс меня вполне устраивает – ведь несколько интересных находок мы всё-таки сделали...

Абдул-Карим, XIV век

То был славный поход! Я и мои воины возвращались в Изник с доброй вестью - враг разбит, а на турецких границах опять на какое-то время воцарится мир и порядок. Особых потерь среди турок не было, чему все очень радовались, и мы с нетерпением ждали возращения домой... Но в нескольких днях пути от крепости на нас неожиданно напал вооруженный отряд. Непростительная ошибка с их стороны - забираться в турецкие владения столь глубоко. Сербы, что с них взять? Наверное, когда-то и я был таким же молодым и горячим.

Окрылённые предыдущей победой, мои воины ринулись в бой. Как это обычно бывает в горячке битвы, осознавать ход текущих событий я стал лишь в самом конце, когда передо мной оказалась испуганная девушка в белом платье... «Аллаху Акбар!» - вот и всё что я смог пробормотать, а моя рука с занесённой саблей безжизненно опустилась. Пораженный красотой девушки я, разумеется, не стал её убивать (хотя это и противоречило моим собственным приказам), а решил отвезти в Багдад - в качестве подарка своему другу Расулу, сыну султана. Мне показалось, что там ей будет гораздо удобнее, чем, например, в нашей суровой крепости, лишенной всякой роскоши.

Оказалось, что, преследуя девушку, я довольно-таки далеко ушел от основного места сражения. Возвращение, да ещё и с пленницей, было не очень приятным. Всюду, насколько хватало глаз, лежали трупы, только трупы и ничего кроме трупов - порубленные и окровавленные тела врагов и друзей. Где-то такое уже было... Впрочем, что я говорю? Конечно, было - ведь эта битва не первая и, волей Аллаха, наверняка не последняя на моем веку. Я-то уже привык к подобным картинам, а вот на девушку было жалко смотреть - в некоторых случаях её приходилось буквально тащить.

Оставив в Изнике одного из верных людей в качестве своего заместителя, я отправился с пленницей в Багдад. Поскольку девушка всю дорогу держалась возле меня, мы успели познакомиться. Я назвал своё имя: ткнув пальцем в себя, произнес «Абдул», указав в небо - «Карим». Девушка представилась Магдой...

Возле дворца меня уже ждал Расул и несколько знатных багдадцев. Я вкратце рассказал последние новости о наших победах и поспешил препроводить Магду внутрь. Оставшись с другом наедине, я добавил также личную просьбу - не обижать пленницу и обращаться с ней по возможности хорошо. Хвала Аллаху, Расул отнёсся к этому с пониманием, чем развеял все мои опасения. А по отношению ко мне Магда повела себя довольно-таки странно - она сказала, что хочет остаться с Абдул-Каримом. Через переводчика я кое-как сумел объяснить, что в покоях султана ей будет гораздо комфортнее, а Абдул-Карим обязательно заглянет сюда еще раз.

Разобравшись с официальными делами, я пошел в лучшую городскую чайхану - отдохнуть с дороги, покурить кальян и пообщаться со старыми знакомыми. Городских новостей накопилось не так много, ибо в Багдаде, как и прежде, было всё спокойно; поэтому рассказывать пришлось, в основном, мне. Затем к нашей компании присоединился Софроний Дрегович и поведал подробности о недавно привезенной пленнице. Как ему удалось выяснить (он знает много языков, но, к сожалению, владеет ими не в совершенстве), Магдалена в сопровождении отряда сербов направлялась из своей родной Польши в Сербию, где её с нетерпением ждал жених. Услышав это, я еще раз удивился: что делали сербы в окрестностях Изника и зачем они вообще напали на нас? Может быть, решили покрасоваться своей молодецкой удалью перед будущей женой их господина? В очередной раз прокручивая в голове всё произошедшее со мной за последнее время, я вышел из чайханы и отправился бездумно бродить по узким улочкам Багдада.

Борис Берестов, XX век

День начался неудачно. Во-первых, я оказался абсолютно один в незнакомом городе, а во-вторых, дужки моих очков в очередной раз сломались. Поскольку с моим зрением довольно-таки трудно отличить человека от дорожного столба, приходилось постоянно подносить оправу к глазам, что было, разумеется, жутко неудобно. В-третьих, я почти целый день ничего не ел, поэтому не смог придумать ничего лучше, кроме как прервать увлеченную беседу двух почтенных горожан:
     - Простите, мне, право, очень неловко, но я первый раз в Стамбуле. Не подскажете ли, где здесь можно перекусить?

О диво, они не прогнали меня, а даже проводили в местный ресторанчик. Там мы с ними и познакомились - одного звали Мустафа, другого - Али. Для поддержания беседы я стал рассказывать о нашей археологической группе и раскопках в развалинах Изника. Мустафа слушал внимательно, но довольно-таки быстро покинул ресторан. Али высказал недоумение по поводу целесообразности нашей деятельности (тогда я думал, что он просто потешается).
     - Вы ищете золото и какие-нибудь драгоценности?
     - Не совсем. Мы раскапываем, скорее, культурные ценности.
     - А зачем?
     - Вы не понимаете? Но ведь мы изучаем вашу историю! - возмутился я.
     - А можно ли с помощью этого прокормиться? Вот вы, к примеру, за чей счет живете?
     - Ну, мои родители - довольно-таки обеспеченные люди... - тут я уже был несколько смущен.

В общем, мы разговорились, и мне даже стало немного стыдно. Оказалось, что Али работает портовым грузчиком и заработанных денег ему с трудом хватает на жизнь. Пытаясь оправдать свои необдуманные высказывания, я предложил поехать со мной к Изнику, и привел два аргумента в пользу такой идеи. Во-первых, увидев процесс раскопок своими глазами, Али может изменить своё отрицательное мнение об археологии. Во-вторых, у нас там установлена полевая кухня, пища на которой получается гораздо более вкусной, нежели во всяких забегаловках. Мой новый знакомый с радостью согласился (решающим, как мне кажется, был аргумент про кухню). Мы условились встретиться в порту, когда я буду уезжать из Стамбула.

Во время беседы к нам подсел еще один человек. Это оказался мой земляк - дипломат Александр из Москвы. Мы очень мило пообщались на предмет наличия общих знакомых и побеседовали на тему сновидений - я жаловался, в основном, на то, что не вижу снов вообще, а остальные посетители ресторана делились впечатлениями по поводу того, что снится им. К сожалению, срочные дела не позволяли Александру покидать Стамбул, поэтому он вежливо отказался от моего предложения посетить развалины Изника...

Изрядно наевшись и обретя множество новых знакомых, я отправился гулять по городу - теперь уже в прекрасном расположении духа.

Абдул-Карим, XIV век

Мне не удалось остаться в одиночестве, поскольку мою неторопливую прогулку грубо прервал появившийся гонец со срочным посланием. В порт Изник прибыла галера из Кафы. К причалу она не подошла, но с неё отправили сообщение - на судне буйствует чума. Люди из крепости недоумевали - как поступать дальше? От меня требовалось вернуться в Изник и выяснить, в чём там, собственно, дело. Ничего не поделаешь, я стал собираться в дорогу...

Борис Берестов, XX век

В назначенное время я встретился в порту с грузчиком Али. Пока мы ждали пароход и обсуждали подробности предстоящей поездки, к нам подошла девушка и сказала, что тоже интересуется археологией. Я предложил составить нам компанию в посещении развалин Изника, на что Фатима (так звали новую знакомую) сразу согласилась и побежала искать свою подругу - чтобы тоже пригласить её на «экскурсию».

Когда Фатима привела подругу, меня вновь оставило самообладание. Ох, эти чёртовы очки! Мне хотелось разглядеть вторую девушку получше, но я не мог постоянно подносить очки к лицу, дабы она не сочла это неприличным. Я очень разволновался, путал слова, кое-как представился, выслушал её имя, затем всё забыл, захотел представиться еще раз, потом таки вспомнил, что девушку зовут Павла... К счастью, в этот момент подошел наш пароход, и мы наконец-то бросились занимать пассажирские места.

В Изнике ко мне вернулась самоуверенность, потому что я всё-таки оказался в своей стихии. К тому же в тот момент никто из нашей группы на раскопках не работал, даже профессор Переяславльский куда-то ушел, поэтому я вполне мог считать себя самым главным археологом. Я рассказал о том, что в XIV в крепости стоял гарнизон, следы пребывания которого мы и пытаемся найти. Павла реагировала очень бурно, но её реакцию мне было трудно расценить однозначно. Я признался, что ничего особого ценного мы пока, к сожалению, не откопали, кроме, пожалуй, единственной находки - шлема турецкого воина. Показывая шлем, я объяснил, что, судя по богатым украшениям, он мог принадлежать только видному турецкому военачальнику - эмиру то есть. Сам не знаю, почему, но судьба хозяина шлема волновала меня больше, чем кого-либо другого из нашей археологической группы. Кому именно он принадлежал? Что случилось с этим эмиром? Был ли он убит при штурме Изника или шлем вообще попал сюда случайно? На эти и многие другие вопросы мне предстояло найти ответ.

Абдул-Карим, XIV век

Будучи в Изнике, я постарался узнать как можно больше подробностей о чумной галере. Мне удалось выяснить, что корабль вёз из Кафы богатые дары султану. Каким образом там распространилась зараза - никто объяснить не мог... Требовалось срочно принять решение о дальнейших действиях в отношении судна. Я понял, что здесь замешана большая политика, поэтому решил сначала посоветоваться с людьми, более искушенными в столь щекотливых вопросах. Но для этого требовалось вернуться во дворец султана.

Борис Берестов, XX век

Вернувшись в Стамбул, я распрощался со своими попутчиками, договорился о новой встрече и стал размышлять о том, чем же заняться дальше. Ах да, забыл упомянуть: когда мы обедали в ресторанчике, дипломат Александр очень хорошо отзывался о Вене - не так давно ему довелось побывать в Австро-Венгрии по служебным делам. Я изъявил желание сопровождать его в поездке, если таковая состоится еще раз... Но поскольку мне грозил некоторый финансовый застой, я решил сначала отправить родителям открытку (такую же, как мне показывала Павла - старинный минарет из красного кирпича и висящий в небе полумесяц) с просьбой выслать еще немного денег, поэтому, сойдя с парохода, сразу отправился на почту.

Абдул-Карим, XIV век

Прибыв в покои почтенной ханум - матери султана - я поведал историю о прибывшей чумной галере. По общему мнению совета, было решено поджечь судно и затопить неподалеку от пристани - это был единственный шанс получить хоть какую-то часть даров и при этом не заразиться. Первые попытки оказались неудачными - загарпунить галеру издалека не удалось. Пришлось послать раба с соблюдением всех необходимых мер осторожности. Он блестяще справился со своей задачей - сгоревшая галера была потоплена на мелководье. В последующие несколько недель ныряльщики доставали с морского дна те дары, которые не пострадали от огня, - в основном, золото и драгоценности.

Но заразившегося раба спасти не удалось. По возвращению его обрили наголо, сожгли всю старую одежду и заперли в изолированном погребе. Там уже была запасена еда и стояла бочка с каким-то специальным обеззараживающим настоем - то ли вином, то ли уксусом. К сожалению, это не помогло, и через несколько дней мучимый адской болью раб умер от истощения, даже не притронувшись к пище. Ну что ж, значит, такова была воля Аллаха...

Затем мы решили еще кое-какие дела, касающиеся флота (я не стану вдаваться в подробности), и снова заняли чайхану - хотелось пообщаться в дружеской и приятной обстановке. Я поинтересовался у Расула судьбой польской пленницы. Мой друг поведал, что его бабушка оказала Магде должный почет, сделала своей гостей и даже разрешила свободно гулять по Багдаду (правда, в сопровождении слуг, дабы не случилось ничего дурного).

Пообщавшись с Софронием и кади Багдада, мы пришли к такому выводу, что Магду стоит приобщить к исламу. Влившись в мусульманскую культуру, она сможет быстрее забыть о пережитой недавно трагедии. Но для этого необходимо было обстоятельно поговорить с ней - кто займется этим, мы еще не решили (я, разумеется, предлагал для столь тонкой работы себя, поскольку был первым мусульманином, рядом с которым Магда провела довольно-таки долгое время).

Борис Берестов, XX век

В ресторан зашел новый посетитель. Похоже, он был здесь завсегдатаем, поэтому сразу приметил незнакомое лицо - то есть меня. Это оказался никто иной, как легендарный Абдуль-Кемаль - очень интересный человек, надо вам сказать. Он проявил живейший интерес к археологии, посему я с великим удовольствием стал рассказывать ему и о развалинах Изника, и о наших раскопках, и о воинах XIV века, и даже о недавно найденном шлеме турецкого эмира.

Затем в обеденный зал вошла Павла и подсела к нашему столику. Я поделился последними археологическими новостями, которые приберёг для неё. Когда мы купались в море неподалеку от Изника, кто-то заметил на дне остов потонувшего судна. Судя по очертаниям, это была галера XIII, а может быть, даже XIV века - трудно разглядеть под толщей воды. К сожалению, мы занимаемся только раскопками и не имеем необходимого оборудования для подводного плавания, сетовал я, поэтому ничего более конкретного узнать не удалось.

Абдуль-Кемаль и остальные посетители сначала внимательно слушали мой рассказ, а потом плавно перешли к разговорам о войне и политике. Будучи человеком интеллигентным, я попытался активно участвовать в беседе, но, спорщикам, похоже, было хорошо и без меня. Абдуль-Кемаль, несмотря на принесённые извинения, не мог говорить о чем-либо другом, поэтому Павла тоже скучала. Я предложил ей выйти из ресторана и пройтись по Стамбулу.

В ходе неторопливой прогулки мы беседовали, в основном, о чем-то отвлеченном - о религии, о Боге, о снах... Я опять пожаловался, что с рождения не вижу полноценных снов, мне являются лишь только какие-то несвязанные друг с другом картинки, которые сразу ускользают после пробуждения. Пытаясь меня утешить, Павла рассказала свой сон - к сожалению, она делала это весьма путано, и я мало что запомнил. Но один фрагмент всё же довольно-таки глубоко врезался в мою память - тусклое зеленое стекло, сквозь которое видны очертания человека. Сам не знаю, почему, но я был ошарашен, и у меня возникло ощущение Deja Vu. Где я мог это видеть?

Абдул-Карим, XIV век

По всему Багдаду глашатаи разносили грустную весть - султан погиб в дальних походах, и теперь его место займет Расул. К тому времени на площади перед дворцом уже собралась многотысячная толпа, к которой я и присоединился. Новый султан вышел на балкон с печатью скорби на лице, слегка махнул рукой и вернулся обратно. Жители Багдада неистовствовали, отовсюду слышались крики «Султан умер. Да здравствует султан!»...

Чуть позже мне довелось пообщаться с Расулом один на один.
      - Я спешил бы поздравить тебя, мой друг, коль скоро моя скорбь не была бы столь велика. - Начал было я, но султан предпочел уклониться от темы.
      - Я хочу поговорить с тобой по поводу польской гостьи. По-моему, не ты пленил её, а, скорее, она - тебя.
      - Вполне возможно. Ведь что-то остановило мою руку с занесённой саблей...
      - А тебе не кажется, что теперь ты должен заняться тем, что сделать обязан?
      - Да, мой господин, ты прав. - Смиренно опустил голову я. - Я чересчур засиделся в Багдаде, интересуясь этой девушкой, и позабыл о своих обязанностях эмира в Изнике.
      - Нет, Абдул-Карим, ты меня не понял! - Рассмеялся Расул. - Я имел в виду, что теперь ты должен жениться на ней!
      - Жениться?! Нет, пожалуй, я немного повременю с этим - сначала Магде нужно привыкнуть к новой жизни, принять ислам, в конце концов...
      - Ну что ж, не буду настаивать. Поступай, как считаешь нужным.

Несколько дней спустя Расул решил отправиться инкогнито в Венецию - султану тоже пора было задуматься о женитьбе, и он хотел найти девушку, которая являлась ему во сне. Я вызвался охранять своего друга и господина. Мы переоделись багдадскими послами и отправились в дальний путь.

Борис Берестов, XX век

Как я уже говорил, мы с дипломатом Александром уже давно намеревались посетить Вену. Наконец-то долгожданный момент настал! Не стану описывать все наши злоключения по ходу поездки, упомяну лишь некоторые детали.

Австро-Венгрия встретила нас не очень приветливо - уже было темно, зарядил противный ливень, дороги размокли, и даже шлагбаум тупые солдафоны долго не хотели открывать. К счастью, благодаря связям Александра, в Вене нам сразу удалось попасть в светский салон к самому эрцгерцогу! Франц Фердинанд оказался совсем не таким, как я его представлял. Он создавал впечатление меланхолика, явно страдающего паранойей... Даже про мои раскопки эрцгерцог расспрашивал, хоть и подробно, но без всякого интереса - похоже, ему просто нечем было заняться.

Впрочем, несмотря ни на что, в салоне было очень уютно. Зажженные свечи разгоняли мрак, вальсы не давали скучать, а вино согревало озябшее тело...

Абдул-Карим, XIV век

Венеция явно не была готова к приему гостей. На двух послов практически никто не обратил внимания - нас даже не пригласили на шумный пир, проходивший в соседнем зале. Впрочем, госпожа Догаресса всё-таки уделила нам толику своего времени. Точнее, не нам, а лишь Расулу, который назвался главным. Вдвоем они куда-то ушли, а я остался скучать в пустой комнате.

В скором времени туда зашел сербский королевич Марко - очевидно, только что с пира. Распознав во мне мусульманина (лица, разумеется, не было видно, но одежда говорила сама за себя), он обратился с вопросом:
      - Не знаете ли вы, что означает одна сура из Корана? Точнее, у меня есть только её номер, но хотелось бы узнать и сам текст.
      - Какая именно сура? - заинтересовался я.

Королевич покопался в сумке и достал грубовато сделанный кожаный браслет, на котором было вырезано: «Коран, сура 18: 57/58». Разумеется, я помнил текст наизусть, поэтому сразу зачитал: «А Господь твой прощающий, обладатель милосердия, - если бы Он схватил их за то, что они приобрели, то ускорил бы Он для них наказание. Но у них есть определенный срок, и никогда они не найдут помимо Него убежища».

После того, как я произнес фрагмент из Священной Книги, во мне что-то переменилось. Из глубин души поднялся какой-то страх... Я бессознательно спросил у Марко, откуда у него этот браслет, но на самом деле ответ королевича меня совершенно не интересовал, поэтому я его сразу забыл. Потом серб вышел, и я вновь остался наедине с самим собой.

Я, Абдул-Карим, суровый и всегда спокойный эмир Изника, метался по комнате и не знал, что делать дальше. Как назло, Расул очень долго не возвращался, поэтому я сделал то, чего до сих пор не могу себе простить, - я не дождался своего господина и в спешном порядке отправился обратно в родной Багдад, хотя уже наступила ночь.

Борис Берестов, XX век

Как мы и договаривались с Абдуль-Кемалем и прочими моими знакомыми, вечером в том же самом стамбульском ресторанчике было устроено небольшое празднество. Просто так, без всякого повода. Компания собралась приятная, мы очень хорошо повеселились, выпили ведро глинтвейна... Потом я настолько разошёлся, что даже стал петь вместе со всем залом некоторые известные турецкие песни.

Абдул-Карим, XIV век

Когда моя разгоряченная голова немного остыла, я трезво оценил всё произошедшее со мной за последние дни и устыдился собственных поступков. Как я мог оставить Расула одного в Венеции, когда тамошние убийцы всегда готовы ткнуть неосторожную жертву отравленным кинжалом? Почему меня повлекло именно в Багдад, а не в Изник, где я должен находиться? Почему какая-то польская девушка интересует меня больше, чем военное дело?

Султан, вернувшийся лишь на день позже, чем я, видимо, тоже понял, что меня терзают угрызения совести, и поступил по-своему мудро. В итоге, я был назначен адмиралом черноморского флота, поэтому немедленно отправился исполнять свои прямые обязанности.

Борис Берестов, XX век

Вообще-то я не особый любитель выпить, но на вчерашней вечеринке был явный перебор с подогретым вином. Поэтому утром (часов в 14:00), как это обычно бывает при сильном похмелье, меня стали посещать всевозможные меланхолически-философские мысли. Что я делаю в чужой стране, когда в нашей России сейчас смута и беспорядки? Что хочу найти среди обломков крепости и накопившегося там мусора? Ключ к своим «видениям»? А зачем? Впрочем, ладно, не спрашивайте меня – я всё равно не смогу ответить…

Спешно собрав свои вещи, я, к удивлению профессора Переяславльского и остальных членов нашей группы, отправился домой в Санкт-Петербург. Павлу и Али - людей, которые стали для меня наиболее близкими - я больше никогда не видел.

Абрам Спаньи, IX век

После многочисленных скитаний по чужим городам и незнакомым странам, дорога наконец-то привела меня к шатру принцессы Атех. Я не знаю, что это было за место, я не помнил, какой сейчас год... В любом случае, цель находилась передо мной, и только здесь я мог в последний раз попытать счастья - получить хоть какую-нибудь информацию о том, как вернуть себе потерянный сон.

Меня приняли двое прислужников принцессы. Я был несколько удивлен (сначала даже грешным делом подумал, что никакой принцессы Атех вообще не существует, а есть лишь только два этих парня), но чуть позже во всём разобрался.

Я во всех подробностях рассказал свою историю про сделку с шайтаном, а также о том, как я отрекся от его подарка, но до сих пор не получил обратно свой сон. Прислужники удивились и сказали, что многие люди многое отдали бы за то, чтобы вообще не видеть снов. Тем более, если сон такой неприятный, как мой. Но я упорствовал в получении ответа на свой основной вопрос, поэтому объяснил, что без этого сна я всё равно чувствую себя каким-то ущербным, даже можно сказать - неполноценным человеком.

Прислужники много говорили общими словами, но мне требовалась конкретика. В этом они помочь не могли. Единственный дельный совет, который дали сии доблестные мужи - заключить с шайтаном еще более рискованную сделку (предложить взамен сна свою любовь или свой рок), - всё равно не показался мне утешительным. Как я могу распоряжаться сердцем другого человека или лишить судьбы самого себя?

Вежливо поблагодарив прислужников и полностью разочаровавшись в мудрости (и существовании вообще) принцессы Атех, я вышел на улицу. Напоследок один из прислужников всё-таки успел задать ещё один вопрос - знаю ли я сон, который как-нибудь связан с моим?..

Борис Берестов, XX век

...я ответил, что когда одна девушка рассказывала о своем сне, то после описания фрагмента про зеленое зеркало во мне что-то колыхнулось, и появилось ощущение Deja Vu.

Абрам Спаньи, IX век

      - Подождите. Принцесса Атех готова принять вас.

Мне завязали глаза, и повели вглубь шатра. Когда я снял повязку, то очутился лицом к лицу с женщиной, чей возраст определить было трудно, а запомнить внешность - еще труднее. Теперь-то никаких сомнений у меня не возникало - это точно была принцесса Атех. Я был так поражен увиденным, что, наверное, долго не мог бы начать разговор, если бы не имел в голове заученную фразу, неоднократно повторяемую в течение нескольких лет:
      - Ты знаешь мою историю?
      - Да.
      - Так какой же ответ?
      - Что ты видишь перед собой? - Только сейчас я заметил перо какой-то птицы, переливающееся всеми цветами радуги, которым обмахивается принцесса.
      - Я вижу... разные цвета.
      - Но даже у цветов есть крайности. - Теперь Атех держит по перу в каждой руке, чёрное и белое. - С каким из них ты олицетворяешь шайтана?
      - С чёрным.
      - А белое перо - это ангел. Шайтан отбирает сны, ангел - возвращает...
      - Благодарю тебя! Я понял...

Выйдя из шатра, я вскочил на своего мула и поскакал в сторону Владычнего скита - монастыря, который находился неподалёку. К сожалению, он был пуст - все обитатели куда-то исчезли. Я не стал отчаиваться и поспешил на поиски...

Абдул-Карим, XIV век

Уже находясь за много миль от Багдада, я узнал, к тому же, весьма запоздало, что Магдалена уехала в Сербию и вышла замуж за королевича Марко. Какая ирония судьбы! Ведь именно к сербу она ехала из Польши, когда её перехватил я, тоже серб, и в результате вышла замуж за третьего серба, после встречи с которым я и оказался вдалеке от мест основных событий, а, следовательно, не мог больше видеться с Магдой. Круг почти замкнулся.

Абрам Спаньи, IX век

Довольно-таки скоро мне удалось догнать одного из насельников скита. Теперь-то я понимаю, что тогда мой вопрос прозвучал глупо, но я его всё-таки задал - как мне найти ангела? Парень пустился в долгие и пространные рассуждения о том, что надо просто верить и вести благочестивую жизнь, и ангел явится сам, когда это потребуется...

Я внимательно выслушал, поблагодарил и призадумался. Мне было стыдно признаться, что до сих пор я не определился, в кого же я Верую. Я никогда не был приверженцем ни христианства, ни ислама, ни иудаизма, хотя и не отрицал существование шайтанов, ангелов и других Высших Сил.

Я попросту не знал, как мне вести себя дальше и что именно я должен делать, дабы ангел обратил на меня своё внимание...

Борис Берестов, XX век

Шел второй день нашего совместного путешествия в Вену с дипломатом Александром. Вместе с остальными гостями мы сначала присутствовали на церемонии награждения лиц, особо отличившихся перед империей, а затем пошли смотреть кукольный спектакль, который ставили бродячие актёры. Спектакль, кстати, был про сербов - «Последняя любовь в Константинополе».

После спектакля произошло то, чего никто не мог ожидать - один из актёров совершил покушение на Франца Фердинанда. От полученных ран эрцгерцог скончался через несколько минут. Убийцу, разумеется, сумели поймать. Это, наверное, звучит странно, но большинство присутствующих (в том числе и я, не буду скрывать) отреагировало на смерть эрцгерцога довольно-таки равнодушно. У меня возникло такое ощущение, будто бы и сам Франц Фердинанд уже в ночь перед убийством знал, что обречён, поэтому выглядел абсолютно спокойным и выказывал полную отрешённость от жизни...

Абдул-Карим, XIV век

Несколько месяцев спустя меня пригласили на карнавал в Венецию. Я с удовольствием согласился, потому что, признаюсь, хотелось немного отдохнуть от своей повседневной жизни. Карнавал удался на славу - он был ярким, весёлым и запоминающимся... Но не для меня.

Я почему-то не разделял всеобщую радость. Если на карнавале и были какие-нибудь мои знакомые, то я всё равно не узнал их под масками. Меня тоже никто не узнавал. Скука - наверное, это самое правильное слово для передачи моих эмоций. Поэтому, дабы своим мрачным видом не портить праздник все остальным гостям, я не дождался окончания карнавала и уехал.

Абрам Спаньи, IX век

Уже почти потеряв надежду, я наконец-то встретил Его. Нет, не ангела. Моего старого знакомого - шайтана.
      - Ну что, ты узнал меня? - спросил я вместо приветствия.
      - Конечно.
      - Почему же ты не вернул мне сон, когда я отрекся от твоего дара?
      - К тому времени у меня его уже не было.
      - Что же мне теперь делать?
      - Я могу указать тебе того, кому я отдал твой сон...

Шайтан исчез, но появился ангел. Ангел ничего не знал о моей сделке, поэтому пришлось повторить всю историю с самого начала. Затем шайтан вновь появился, и я оказался свидетелем словесной перепалки двух земных воплощений Высших Сил. Тут уже не было никакого Deja Vu. Я твердо помнил, что и в потерянном сне стояли рядом ангел и шайтан.

Я понимал каждое их слово, но общий смысл спора никак не хотел укладываться в моей голове... В общем, ангел победил. Он был готов вернуть мне сон прямо сейчас, но тоже предложил сделку. Однако я уже был научен горьким опытом:
      - Как я могу согласиться на сделку, если не знаю, в чем заключаются её условия?
      - Условия простые. Это сделка на Веру. Если ты веришь - возьми свой сон.

Я ждал этого целую вечность - слишком долго, чтобы медлить еще хоть одно мгновение. И Поверил...

Итак, всё вернулось на круги своя. Я получил обратно потерянный сон и обрел веру, Абдул-Карим продолжил заниматься нелегким искусством ведения войны, а Борис Берестов возвратился домой. Круг замкнулся. Вам интересно, откуда я знаком с похождениями этих двоих? Ну, может быть, мы где-то встречались... Впрочем, нет, не знаю. Это Павич.

Земсков Борис aka Scrackan
Июль - октябрь 2003 г.
Санкт-Петербург

P.S.: Для полноты восприятия всей картины происходивших событий рекомендуется прочитать также отчёт Тинки (Магда/Павла) "Сны и сказки". К сожалению, сейчас его нельзя достать в интернете, но можно попросить у автора или найти на страницах 86-93 журнала "Моё Королевство" за октябрь 2003 г. (№ 19).